Кто был первым слушателем агнии барто. Краткая биография для школьников. Жизнь поэтессы: творческая и личная

Какой жизненный путь прошла Барто Агния? Биография любимой поэтессы, на стихотворениях которой выросло несколько поколений детишек, вызывает интерес как детей, знающих ее стишки наизусть, так и родителей, воспитывающих своих чад на таких знакомых строках. Знаменитые «Идет бычок, качается…», «Наша Таня громко плачет…», «Уронили мишку на пол…» ассоциируются с первыми шагами малыша, первым словом «мама», первой воспитательницей, первым школьным звонком. Стиль этих любимых строк очень легкий, автор разговаривает с ребенком, будто ровесник, на понятном ему языке.

Не каждый знает о личной трагедии этого светлого человека, о той важной жизненной роли, которую взяла на себя Агния Львовна Барто, биография которой тесно связана с детьми. В послевоенные годы знаменитая поэтесса помогла встретиться тысячам потерявшихся во время войны людей.

Агния Барто: творчество и биография

Для детей Агния Барто - самый первый и любимый писатель, чьи стихотворения они, повзрослев и создав семьи, рассказывают уже своим детям. Родилась Агния Львовна 1906 года в семье Волова Льва Николаевича - ветеринарного врача. Семья вела типичный для тех времен образ жизни вполне обеспеченного дома: с домашним начальным образованием, французским языком, парадными обедами. Воспитанием занимался отец; будучи поклонником искусства, он видел свою дочь знаменитой балериной, которой Агния не стала. Девочку интересовало другое русло - стихотворное, которым она увлеклась вслед за своими гимназическими подругами.

В 1925 году были изданы стихов для детей: «Китайчонок Ван Ли», «Мишка-воришка». Агния была очень застенчивой и, однажды решившись прочесть свое стихотворение Чуковскому, авторство приписала пятилетнему мальчику. Окончательно в выборе тематики поэзии талантливая девушка определилась после беседы с Владимиром Маяковским, в которой он говорил о необходимости принципиально новой способной сыграть важную роль в воспитании будущего гражданина. Агния Барто верила, что ее произведения воспитают высококультурных, патриотичных, честных граждан своей страны. Биография Агнии Барто для детей связана с любимыми стихотворениями; из-под пера поэтессы с 1928 по 1939 год вышли такие сборники стихов: «Мальчик наоборот», «Братишки», «Игрушки», «Снегирь».

Жизнь поэтессы: творческая и личная

Личная жизнь Агнии Барто не была скучной; достаточно рано она создала семью с поэтом Павлом Барто, родила ребенка - сына Гарика.

Первый брак дал трещину, возможно, по причине юношеской спешки, а может быть, это связано с профессиональными успехами, с которыми не смог смириться Павел Барто. В 29 лет Агния ушла к другому мужчине - ученому-энергетику Андрею Владимировичу Щегляеву, ставшему главной любовью ее жизни. От него Агния родила дочь Татьяну. Неконфликтный характер Агнии Барто и авторитет декана энергомашиностроительного факультета МЭИ («самого красивого декана Советского Союза») - Андрея Владимировича - привлекали в их дом актеров, музыкантов, писателей. Агния Барто очень тесно дружила с и Фаиной Раневской.

Барто Агния, биография которой вызывает интерес уже повзрослевших поколений, выросших на любимых стихах, достаточно много путешествовала в составе делегаций от Советского Союза, в 1937 году участвовала в проходящем в Испании Международном конгрессе в защиту культуры. Именно там она собственными глазами увидела, потому что заседания проходили в пылающем осажденном Мадриде, а среди разрушенных домов бродили осиротевшие дети. Наиболее тяжелое впечатление на Агнию произвел разговор с испанкой, которая показала фотографию сына и закрыла пальцем его голову, объясняя таким образом, что мальчику ее оторвало снарядом. Как передать чувства матери, пережившей собственного ребенка? На этот страшный вопрос она получила ответ спустя несколько лет.

Барто Агния: биография в годы войны

Агния Барто знала о неизбежности войны с Германией. В конце 30-х годов она побывала в этой чистой, опрятной стране, видела хорошеньких кудрявых девочек в нарядах, украшенных свастикой, слышала звучащие на каждом углу нацистские лозунги. С поэтессой война обошлась милосердно; она даже во время эвакуации находилась рядом с мужем, получившим направление на Урал, а именно в Свердловск. По мнению Агнии Барто, которое вскоре подтвердилось словами писателя Павла Бажова, уральцы были закрытыми, суровыми и недоверчивыми людьми. Свердловские подростки, заняв место ушедших на фронт взрослых, работали на оборонных заводах.

Агнии было просто необходимо общаться с детьми, от которых она черпала сюжеты и вдохновение. Чтобы хоть как-то к ним приблизиться, поэтесса освоила профессию токаря 2-го разряда. Работая у токарного станка, она усердно доказывала свою пользу обществу, насильно поставленному в рамки жестокой войны. Агния Львовна выступала по радио Москвы и Свердловска, писала военные статьи, очерки, стихи. 1942 год она провела на Западной фронте, будучи корреспондентом «Комсомольской правды». В послевоенные годы посетила Англию, Болгарию, Японию, Исландию и ряд других стран.

Личная трагедия Агнии Барто

В Москву поэтесса вернулась в 1944 году. Жизнь вошла в привычную колею, друзья возвращались из эвакуации, дети снова приступили к учебе. Все с нетерпением ждали конца войны. 4 мая 1945 года стало трагическим днем для Агнии. В этот день грузовик, выехавший из-за угла, насмерть сбил катавшегося на велосипеде 15-летнего Гарика. Праздник Победы померк для материнского сердца, не стало ее ребенка. Тяжело пережив эту трагедию, Агния всю свою любовь обратила на дочь Татьяну, продолжая упорно заниматься творчеством.

1940-1950-е годы ознаменовались выходом новых сборников Агнии Барто: «Веселые стихи», «Первоклассница», «Стихи детям», «Звенигород». В это же время поэтесса работала над сценариями детских фильмов «Алеша Птицын вырабатывает характер», «Подкидыш», «Слон и веревочка». В 1958 году был написан значительный цикл сатирических детских стихотворений «Лешенька, Лешенька», «Дедушкина внучка».

Любимая поэтесса всех поколений

Барто Агния, биография которой интересна ее поклонникам, благодаря написанным стихотворениям, стала влиятельным литератором, любимицей всего Советского Союза, «лицом советской детской книги». В 1947 году была опубликована поэма «Звенигород», рассказывавшая о детях, потерявших в годы войны родителей. Написана она была после посещения детского дома в Звенигороде - подмосковном городке. Этой поэме, в которой использовались беседы с детьми, была уготована особая доля. После выхода «Звенигорода» Агнии Львовне пришло письмо от женщины, которая потеряла во время войны восьмилетнюю дочь. Обрывки воспоминаний детей, отображенных в поэме, показались женщине знакомыми, и она тешила себя надеждой, что Агния общалась именно с ее пропавшей дочерью. Так на самом деле и оказалось. Родные люди встретились спустя 10 лет.

На радиостанции «Маяк» в 1965 году начала выходить в эфир передача «Ищу человека», ведущей которой стала Агния Барто. В основе поисковых работ лежали детские воспоминания, которые, по мнению писательницы, настолько цепки и остры, что остаются с ребенком на всю жизнь. За 9 лет кропотливой работы Агнии Барто удалось соединить тысячи людских судеб.

В личной жизни все шло благополучно: муж успешно продвигался по карьерной лестнице, Агния стала бабушкой прекрасного внука Владимира, для которого написала стих «Вовка - добрая душа». Поэтесса по-прежнему колесила по миру, была лицом любой делегации, потому как умела себя держать в обществе, разговаривала на нескольких языках, прекрасно танцевала и красиво одевалась. Двери дома Агнии Барто всегда были открыты для гостей; за одним столом собирались академики, начинающие поэты, знаменитые актеры и студенты МЭИ.

Последние годы Агнии Барто

В 1970 году от рака умер Андрей Владимирович - муж Агнии Барто, которого она пережила на 11 лет. Все эти годы Агния Львовна неустанно работала, написала 2 книги воспоминаний, более сотни стихотворений. Боясь одиночества, могла часами разговаривать по телефону с подругами, старалась часто видеться с дочерью и внуками. С благодарностью ее вспоминают семьи репрессированных знакомых, которым Агния Львовна находила хороших докторов, помогала доставать дефицитные лекарства, «пробивала» квартиры - даже для незнакомых людей.

Умерла Агния Барто в Москве в 1981 году, 1 апреля. Сделав вскрытие, врачи были потрясены очень слабыми сосудами и не понимали, как в последние 10 лет кровь поступала в сердце такого светлого человека. Краткая биография Агнии Барто охватывает ключевые моменты ее жизни, трудные и плодотворные; мы до сих пор читаем ее стихи, воспитываем на них детей, растим внуков.

17 февраля Россия будет праздновать ровно 110 лет со дня рождения самой известной детской писательницы — Агнии Барто — автора стихотворений «Наша Таня громко плачет», «Мы с Тамарой» и многих других из нашего детства…

Агния Барто одна из самых популярных и любимых читателями детских поэтов в России. Наряду с Чуковским и Маршаком, ее произведения издавались огромными тиражами, входили в хрестоматии.

В течение многих лет поэтесса возглавляла Ассоциацию деятелей литературы и искусства для детей, была членом международного Андерсеновского жюри. В 1976 ей была присуждена Международная премия имени Андерсена.

«- О чем вы пишете стихи? - спросила меня одна из посетительниц.

- О том, что меня волнует.

Она удивилась: - Но вы же для детей пишете?

- Но они-то меня и волнуют.» (Из воспоминаний Агнии Барто)

Большинство стихов Агнии Барто действительно написано для детей - дошкольников или младших школьников. Стиль очень лёгкий, читаемый, запоминающийся.

Вольфганг Казак назвал их «примитивно рифмованными». Автор как бы разговаривает с ребёнком простым бытовым языком, без лирических отступлений и описаний - но в рифму. И разговор ведёт с маленькими читателями, как будто их ровесница.

Стихи Барто всегда на современную тему, она словно бы рассказывает недавно случившуюся историю, причем её эстетике характерно называть персонажей по именам: «Мы с Тамарой», «Кто не знает Любочку», «Наша Таня громко плачет», «Лёшенька, Лёшенька, сделай одолжение» - речь будто бы идёт о хорошо знакомых Лёшеньках и Танях, у которых вот такие недостатки, а вовсе не о детях-читателях.

Поэтическое дарование Агнии Барто уже давно получило признание читателей: маленьких и больших. Ведь первая книга Агнии Барто вышла в 1925 году, когда автору было 19 лет.

Современность - ее главная тема, дети - основные герои, воспитание высокой гражданственности - ее постоянная задача. А источник, питающий поэзию Барто,- народное творчество, детский фольклор. Отсюда - афористичность, пословичность: некоторые стихи ее разобраны на пословицы и вошли в обиход именно в этом качестве.

Барто почти всегда в своих стихах говорит от лица ребенка, и она имеет на это право. Когда читаешь эти стихи, видишь, что автор живет не где-то рядом, а вместе с нашими детьми, слышит не только их разговоры, но и мысли, умеет читать между строк в детских письмах, которые получает тысячами.

Стихи Барто - это страницы советского детства. Может быть, потому их так хорошо помнят и те, кто давно выросли с тех пор, как она начала писать для детей.

Она спрашивает себя в своих «Записках детского поэта»: «За что многие взрослые любят стихи детских поэтов?-За улыбку? За мастерство? А может быть, за то, что стихи для детей способны вернуть читателя в его детские годы и в нем самом оживить свежесть восприятия окружающего мира, открытость души, чистоту чувств?»

Она права, конечно, но можно сказать, что и дети любят эти стихи за то, что перед ними, как в волшебном зеркале, отражены их детские годы, они сами, их восприятие мира, их переживания, чувства и мысли. В этом секрет жизненности поэзии А. Барто.

О Маяковском, Маршаке и Чуковском — откровения Агнии Барто

«Стихи я писала лет с четырех. Моим кумиром был Маяковский. Живого Маяковского я впервые увидела много позднее. Мы жили на даче, в Пушкино, оттуда я ходила на Акулову гору играть в теннис. Меня в то лето с утра до вечера мучили слова, вертела их по-всякому, и только теннис выбивал из головы рифмы. И вот однажды, во время игры, приготовившись подавать мяч, я застыла с поднятой ракеткой: за длинным забором ближайшей дачи увидела Маяковского. Сразу узнала его по фотографии. Оказалось, что он живет здесь. на своей даче.

Потом я не раз смотрела с теннисной площадки, как он шагает вдоль забора, что-то обдумывая. Ему не мешал ни голос судьи, ни возгласы игроков, ни стук мячей. Кто бы знал, как мне хотелось подойти к нему! Я даже придумала, что ему скажу:

- Знаете, Владимир Владимирович, когда моя мать была школьницей, она всегда учила уроки, шагая по комнате, и ее отец шутил, что, когда он разбогатеет, купит ей лошадь, чтоб она не так уставала’. И тут произнесу главное: ‘Вам, Владимир Владимирович, не нужны никакие вороные кони, у вас — крылья поэзии.

Конечно, я не решилась подойти к даче Маяковского и, к счастью, не произнесла этой ужасной тирады.

Наша вторая встреча с Маяковским состоялась чуть позже. Помню, в Москве был впервые устроен праздник Детской книги — «Книжкин день». Ребята из разных районов шли по городу с плакатами, изображающими обложки детских книжек. Дети двигались к Сокольникам, где их ждала встреча с писателями.

На праздник были приглашены многие поэты, но из «взрослых» приехал один Маяковский. Мне и писательнице Нине Саконской повезло: мы попали в одну машину с Владимиром Владимировичем. Сначала ехали молча, он казался сосредоточенным на чем-то своем. Пока я думала, как бы поумнее начать разговор, тихая, обычно молчаливая Саконская заговорила с Маяковским, мне на зависть. Я же, будучи отнюдь не робкого десятка, оробела и всю дорогу так и не открыла рта. А поговорить с Маяковским мне было особенно важно, потому что мной овладевали сомнения: не пора ли мне начать писать для взрослых? Получится ли у меня что-нибудь?

Увидев в Сокольническом парке гудящую нетерпеливую толпу ребят, Маяковский взволновался, как волнуются перед самым ответственным выступлением.

Когда он начал читать детям свои стихи, я стояла за эстрадой на лесенке, и мне была видна только его спина и взмахи рук. Но я видела восторженные лица ребят, видела, как они радовались и самим стихам, и громовому голосу, и ораторскому дару, и всему облику Маяковского. Хлопали ребята так долго и громко, что распугали всех птиц в парке. После выступления Маяковский, вдохновленный, спустился с эстрады, вытирая лоб большим платком.

Вот это аудитория! Для них надо писать! - сказал он трем молодым поэтессам. Одной из них была я. Его слова многое для меня решили.

Вскоре я у знала, что Маяковский пишет новые стихи для детей. Написал он, как известно, всего четырнадцать стихотворений, но они с полным правом входят во «все сто томов» его партийных книжек. В стихах для детей он остался верен себе, не изменил ни своей поэтике, ни свойственному ему разнообразию жанров.

Принципам Маяковского я старалась (пусть ученически) следовать в своей работе. Мне было важно утвердить для себя право на большую тему, на разнообразие жанров (в том числе и на сатиру для детей). Стремилась я это делать в форме органичней для себя и доступной детям. Все же не только в первые годы моей работы мне говорили, что мои стихи скорее о детях, чем для детей: сложна форма выражения. Но я верила в наших детей, в их живой ум, в то, что маленький читатель поймет большую мысль.

Много позднее я пришла в редакцию «Пионерской правды», в отдел писем, надеясь, что в детских письмах смогу уловить живые интонации ребят, их интересы. Я не ошиблась и сказала редактору отдела:

Не вы первая это придумали,- улыбнулся редактор,- еще в 1930 году приходил к нам читать детские письма Владимир Маяковский.


Поэт Корней Чуковский читает стихи детям на своей даче в Переделкино. Архив

Писать стихи для детей учили меня многие, каждый по-своему. Вот, Корней Иванович Чуковский слушает мое новое стихотворение, улыбается, благожелательно кивает головой, хвалит рифмы. Я вся расцветаю от его похвалы, но он тут же добавляет не без ехидства:

Очень мне интересно было бы послушать ваши безрифменные стихи.

Я растерянна: почему «безрифменные», если мои рифмы он хвалит? Я внутренне протестую.

Корней Иванович чуть позже пояснил в своем письме:

«Безрифменные стихи, это все равно, что голая женщина. В одежде рифм легко быть красивой, а вот попробуй ослепить красотой без всяких рюшечек, оборочек, бюстгальтеров и прочих вспомогательных средств».

И все эти «рюшечки и оборочки» не дают мне покоя. Только постепенно, с огорчением, постигаю, что Чуковскому не хватает в моих стихах «лиричности». Помню его слова: «звучит смешно, но мелковато», «рифмы у вас свои, хотя великолепные чередуются с чудовищными», «здесь у вас эстрадное острословие, дорогая моя… только лиричность делает острословие юмором».

Если б знал Корней Иванович, сколько реальных, «лирических» слез было в те дни пролито мной в стихах, написанных только для себя, где я терзалась тем, что мне не хватает лиричности. Мокро было от этих слез в ящике моего стола.

Требовал от меня Чуковский не только лиричности, но и большей вдумчивости, строгости стиха. В один из своих приездов из Ленинграда пришел он ко мне в гости. Я, по обыкновению, рвусь прочитать ему новое стихотворение, но он преспокойно снимает с полки том Жуковского и неторопливо, с явным наслаждением читает мне «Ленору».

…И вот, как будто легкий скок
Коня в тиши раздался,
Несется по полю ездок!
Гремя к крыльцу примчался,
Гремя вбежал он на крыльцо,
И двери брякнуло кольцо…

Вам бы попробовать написать балладу,- говорит Корней Иванович словно мимоходом. Мне казался чуждым «лад баллад», меня влекла ритмика Маяковского, я знала, что к нему с восхищением относится и Чуковский. Почему же я должна писать балладу? Но случилось так, что через некоторое время я побывала в Белоруссии, на пограничной заставе; вернувшись домой, обдумывая увиденное, я, неожиданно для себя, начала писать именно балладу. Может быть, ее ритм подсказала мне сама обстановка лесной заставы. Но первым подсказчиком был, конечно, Корней Иванович. Нелегко далась мне баллада, то и дело хотелось нарушить метр, ‘растрепать’ некоторые строки, но я твердила себе: ‘Строже, строже!’ Наградой для меня была похвала Чуковского. Вот что в статье ‘Урожайный год’ (‘Вечерняя Москва’) он написал:

«Мне казалось, что она не сможет овладеть лаконичным, мускулистым и крылатым словом, необходимым для балладной героики. И с радостным удивлением услышал на днях в Московском доме пионеров ее балладу «Лесная застава». Строгий, художественный, хорошо построенный стих, вполне соответствующий большому сюжету. Кое-где еще замечаются срывы (которые автор легко устранит), но в основном — это победа…»

Поставив суровый диагноз моим ранним стихам: «не хватает лиричности», Корней Иванович сам подсказал мне поэтические cредства, которые помогли мне набрать дыхания. Спасибо Корнею Ивановичу и за то, что он с искренним вниманием относился к моим ранним рифмам, среди которых в самом деле были «чудовищные». В одной из своих первых книжек для детей «пионеры» я умудрилась зарифмовать:

Мальчик у липы стоит,
Плачет и всхлипывает.

Мне говорили: какая же это рифма «стоит» и «всхлипывает». Но я убежденно доказывала, что надо читать так. Доказывала…

Чуковского насмешило мое «всхлипываит», но тяготение к игровой, сложной рифме, стремление играть словом он поощрял. И когда мне что-то удавалось, он радовался находке, несколько раз повторял сложную или каламбурную рифму, но считал, что рифма в детском стихе обязательно должна быть точной, он не любил ассонансы.(Прим. редакции - повторение одинаковых гласных )

И я стала искать рифму, в народе — в пословицах и поговорках… Первые же мои изыскания в области рифмы убедили меня в том, что поговорки, песенки, пословицы, наряду с точными рифмами, богаты и ассонансами.

Со страхом божьим прочла я Корнею Ивановичу одно из своих первых сатирических стихотворений «Наш сосед Иван Петрович». В то время педагогическая критика решительно отвергала этот жанр: - Сатира? Для детей? А тут еще сатира на взрослого человека! Чуковскому я читала с другой тревогой - вдруг опять скажет: Острословие? Но он обрадованно сказал: - Сатира! Вот так вы и должны писать!’

Юмор подлинный? А до детей дойдет? - допытывалась я.

К моей радости, Чуковский поддержал мою «детскую сатиру» и всегда поддерживал. Да не упрекнут меня в нескромности, но приведу выдержки из его двух писем, чтобы не быть голословной.

- «Дедушкину внучку» (книжка сатиры для школьников. А. Б.) я прочитал вслух и не раз. Это подлинный Щедрин для детей… поэтичная, милая книжка…

Ваши сатиры написаны от лица детей, и разговариваете Вы со своими Егорами, Катями, Любочками не как педагог и моралист, а как уязвленный их плохим поведением товарищ. Вы художественно перевоплощаетесь в них и так живо воспроизводите их голоса, их интонации, жесты, самую манеру мышления, что все они ощущают Вас своей одноклассницей…

Мое беспокойство: «Дойдет ли до детей?» - Корней Иванович понимал как никто. Прочитала я однажды Вовке, моему маленькому племяннику, «Мойдодыр». С первой строчки «Одеяло убежало, ускакала простыня» и до последней «Вечная слава воде» он слушал не шелохнувшись, но вывод сделал свой, совершенно неожиданный:

Теперь не буду умываться! - почему? - опешила я. Оказалось: Вовка жаждет посмотреть, как будет убегать одеяло и скакать подушка. Картина-то заманчивая!

По телефону я, смеясь, рассказала об этом Корнею Ивановичу, но он не рассмеялся. Огорченно воскликнул:

Странный у вас племянник! Приведите его ко мне! Прославленный автор любимейшего детьми ‘Мойдодыра’ искренне всполошился из-за нескольких слов четырехлетнего Вовки!

В последнюю нашу встречу, Корней Иванович подарил мне книжку — «пятый том Собрания сочинений», на ней он сделал такую надпись: «дорогому другу, любимому поэту Агнии Львовне Барто на память о 14 июня. 69 г.»

Самуил Маршак

Рассказать о том, как я училась у Маршака, пожалуй, мне труднее всего. Далеко не просто и не сразу сложились наши отношения. В чем-то были повинны обстоятельства, в чем-то мы сами.

К первым моим книжкам Маршак отнесся отрицательно, я бы даже сказала - нетерпимо. А слово Маршака уже имело тогда большой вес, и меня беспощадно ‘прославляла’ негативная критика. В один из приездов Самуила Яковлевича в Москву он при встрече в издательстве назвал одно мое стихотворение слабым. Оно и в самом деле было слабым, но я, уязвленная разраздраженностью Маршака, не стерпев, повторила чужие слова:

Вам оно и не может нравиться, вы же правый попутчик!

Маршак схватился за сердце.

В течение нескольких лет разговоры наши велись на острие ножа. Сердила его мая строптивость и некоторая прямолинейность, свойственная мне в те годы.

К сожалению, слишком прямолинейно вела я себя и в разговорах с Маршаком. Однажды, не согласившись с его поправками к моим стихам, боясь утратить свою самостоятельность,чересчур запальчиво сказала:

Есть Маршак и подмаршачники. Маршаком я стать не могу, а подмашмачником не хочу!

Вероятно, Самуилу Яковлевичу стоило немалого труда сохранить хладнокровие. Потом я не раз просила извинить меня за «правого попутчика» и «подмаршачников». Самуил Яковлевич кивал головой: «Да, да, конечно», но отношения наши не налаживались.

Мне было необходимо доказать самой себе, что я все-таки что-то могу. Стараясь сохранить свои позиции, в поисках собственного пути я читала и перечитывала Маршака.

Чему я училась у него? Завершенности мысли, цельности каждого, даже небольшого стихотворения, тщательному отбору слов, а главное — высокому, взыскательному взгляду на поэзию.

Время шло, изредка я обращалась к Самуилу Яковлевичу с просьбой послушать мои новые стихи. Постепенно он становился добрей ко мне, так мне казалось. Но хвалил меня редко, гораздо чаще ругал: и ритм меняю неоправданно, и сюжет недостаточно глубоко взят. Похвалит две-три строчки, и всё! Почти всегда уходила я от него расстроенная, мне казалось, что Маршак не верит в меня. и однажды с отчаянием сказала:

Больше не буду отнимать у вас время. Но если когда-нибудь вам понравятся не отдельные строчки, а хотя бы одно мое стихотворение целиком, прошу вас, скажите мне об этом.

Не виделись мы с С. Я. долго. Большим лишением для меня было не слышать, как он негромко, без нажима читает Пушкина своим как бы задыхающимся голосом. Удивительно, как он умел одновременно раскрыть и поэтическую мысль, и движение стиха, и его мелодию. Не хватало мне даже того, как Самуил Яковлевич сердится на меня, беспрестанно дымя папиросой. Но вот в одно незабываемое для меня утро, без предупреждения, без телефонного звонка, ко мне домой приехал Маршак. В передней вместо приветствия сказал:

- «Снегирь» — прекрасное стихотворение, но одно слово надо изменить: ‘Было сухо, но калоши я покорно надевал’. Слово «покорно» здесь чужое.

Я исправлю… Спасибо вам! — восклицала я, обнимая Маршака.

Не только его похвала была бесконечно дорога мне, но и то, что он запомнил мою просьбу и даже приехал сказать слова, которые мне так хотелось услышать от него.

Наши отношения не сразу стали безоблачными, но настороженность исчезла. Суровый Маршак оказался неистощимым выдумщиком самых невероятных историй. Вот одна из них:

Попала я как-то осенью в подмосковный санаторий «Узкое», где как раз в те дни отдыхали Маршак и Чуковский. Они были весьма предупредительны друг к другу, но гуляли порознь, наверно, не сошлись в каких-либо литературных оценках. Мне повезло, я могла утром гулять с Маршаком, а после ужина — с Чуковским. Вдруг однажды молоденькая уборщица, орудуя веником у меня в комнате, спросила:

Вы тоже писательница? Тоже в зоопарке подрабатываете?

Почему в зоопарке? — удивилась я.

Выяснилось, что С. Я. сказал простодушной девушке, приехавшей в Москву издалека, что так как у писателей заработок непостоянный, то в те месяцы, когда им приходится туго, они изображают зверей в зоопарке: Маршак надевает шкуру тигра, а Чуковский («длинный из 10-й комнаты») одевается жирафом.

Не плохо им платят,- сказала девушка,- одному — триста рублей, другому — двести пятьдесят.

Видимо, благодаря искусству рассказчика вся эта фантастическая история не оставила у нее никаких сомнений. Еле дождалась я вечерней прогулки с Корнеем Ивановичем, чтобы насмешить его выдумкой Маршака.

Как это могло прийти ему в голову? — хохотала я. — представляете, он — тигром работает, а вы — жирафом! Ему — триста, вам- двести пятьдесят!

Корней Иванович, который сначала смеялся вместе со мной, вдруг сказал грустно:

Вот, всю жизнь так: ему - триста, мне - двести пятьдесят…

Маршака я перечитываю часто. И стихи, и надписи на подаренных мне книгах. Все они мне дороги, но одна особенно:

«Шекспировских сонетов сто
И пятьдесят четыре
Дарю я Агнии Барто —
Товарищу по лире».

Самые известные цитаты Агнии Барто

Справедливо некоторые врачи считают, что если ребенок нервный, надо прежде всего лечить его родителей.

Все-таки самый искренний разговор-это разговор с самим собой!!!

Время летит-удивительно быстро:
Старятся кошки, взрослеют котята
Так это, сядешь и поразмыслишь:
Все это - правильно, но не понятно

Есть такие люди - им все подай на блюде.

Мне не хватает теплоты, -
Она сказала дочке.
Дочь удивилась: - Мёрзнешь ты
И в летние денёчки?
- Ты не поймёшь, ещё мала, -
Вздохнула мать устало, -
А дочь кричит: - Я поняла! -
И тащит одеяло.

Если по законам зла преступника тянет на место преступления, то, вероятно, по законам добра человека, рисковавшего своей жизнью ради другого, влечет к тому, кого он спас

Пути развития детской книги - одна из самых важных и гуманных проблем духовного роста человека.

- «Жить для себя». В старое выражение вложен новый смысл. Видно, для многих «жить для себя» значит — жить для других.

Думаю, что от боязни испортить себе настроение чужой бедой (даже увиденной не в жизни, а в кино) всего один шаг к эгоизму и бессердечию.

Агния Львовна родилась в феврале 1907 года, пережила революцию, голод, Великую отечественную войну. Во время войны Агния Львовна работала на радио, в газетах, трудилась на оборонных заводах. Несколько раз ездила в командировки на фронт. Однажды чудом выбралась с минного поля.

4 мая 1945 года, в канун победы трагически погибает сын Гарик — его сбила машина. Эту боль, это горе осталось с ней навсегда.

После вскрытия врачи были потрясены: сосуды оказались настолько слабыми, что было непонятно, как кровь поступала в сердце последние десять лет. Однажды Агния Барто сказала: «Почти у каждого человека бывают в жизни минуты, когда он делает больше, чем может». В случае с ней самой это была не минута - так она прожила всю жизнь.

Из воспоминаний Расула Гамзатова:

«…Дети, когда стихи читает Агния Львовна, вдруг становятся внимательными и как бы взрослыми. Этому я был свидетелем у себя дома в Махачкале. Ко мне приехала Агния Львовна, и все мои дочери окружили ее с просьбой читать стихи. Это был незабываемый праздник в моей сакле. Кто-то из взрослых хотел тоже зайти слушать стихи поэта. Но мои дети взрослых не пускали в комнату: «Это не вам, это нам. Барто наша, это она нам писала». Но поэтические сокровища Агнии Барто будут принадлежать все время всем поколениям.

Агния Львовна Барто не только признанный поэт, но и великолепный гражданин. Я глубоко уважаю ее и за ее замечательные детские стихи, и за ту большую работу, которую она проделала в поисках оторванных друг от друга «без вины виноватых», войной разлученных матерей и детей. За то, что она сумела ответить на крик души, на вопрос жизни двух людей: «Где ты, мой сын?», «Где ты, моя мама?». При помощи радио скольким людям она принесла радость. Я знаю многодетных матерей, которые удочерили и усыновили еще и многих сирот. Но Агния Львовна, как истинная поэтесса, усыновила и удочерила тысячи и тысячи детей. За это ей большое спасибо».

По материалам:

Дочь Агнии Барто Татьяна ЩЕГЛЯЕВА: "В Испании, в бомбежку, мама побежала покупать кастаньеты. Алексей Толстой поинтересовался: не купила ли она еще и веер, чтобы обмахиваться во время налета?"

17 февраля исполняется 100 лет со дня рождения знаменитой детской поэтессы В советские времена книги Барто выходили миллионными тиражами, а мудрый Расул Гамзатов отметил как-то с восточным пафосом: "Тираж ее книг больше, чем население некоторых континентов".

Сегодня главная хранительница наследия Агнии Барто - ее дочь Татьяна Андреевна Щегляева, инженер, кандидат технических наук, ныне пенсионерка. "На самом деле, 100-летний юбилей мамы будет только в 2007 году, - удивляет нас Татьяна Андреевна неожиданным признанием. - Хотя во всех энциклопедиях датой рождения Барто указан 1906 год. Дело в том, что когда маме было 17 лет, чтобы получать паек для служащих (селедочные головы), она устроилась на работу в магазин одежды. Но на службу принимали только с 18 лет, и ей пришлось прибавить себе год"...

Мы беседуем с Татьяной Андреевной в рабочем кабинете Барто, за столом, где знаменитая поэтесса когда-то писала стихи. На стене - большой портрет Агнии Львовны с сыном Гариком. Рядом шкаф, полный ее книг, изданных в советские времена и совершенно новых. Собеседница относится очень серьезно ко всему, что касается Барто: рассказывая про маму, она время от времени сверяется с томиком воспоминаний и "Записками детского поэта", одной из двух прозаических книг Агнии Львовны.

Янина ЖЕЛТОК

"КОГДА МАМА ЧИТАЛА СВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ "ПОХОРОННЫЙ МАРШ", ЛУНАЧАРСКИЙ С ТРУДОМ СДЕРЖИВАЛСЯ ОТ СМЕХА"

- Татьяна Андреевна, в вашем роду были писатели или поэты?

Нет, зато было много врачей, инженеров, адвокатов... Мой дед - отец мамы Лев Николаевич Волов - был ветеринарным врачом. Мамин дядя владел санаторием "Словати" в Ялте. Он считался светилом медицины, был выдающимся врачом-ларингологом. Так что после революции новое правительство даже позволило ему работать в этом санатории, о котором мама написала в детстве стихотворные строки: "В санатории "Словати" стоят белые кровати".

Мама начала писать стихи еще ребенком. Главным слушателем и критиком стихов был ее отец. Ему хотелось, чтобы она писала "правильно", строго соблюдая определенный размер стихотворения, а в ее строчках, как нарочно, размер то и дело менялся (что отец считал упрямством с ее стороны). Потом окажется, что смена размера - одна из отличительных черт поэзии Барто. Правда, и позже именно за это критиковали ее стихи.

У меня хранится протокол собрания, на котором обсуждались "Игрушки". Это были времена, когда даже детские стихи принимались на общем собрании! В нем сказано: "...Рифмы надо переменить, они трудны для детского стихотворения". Особенно досталось знаменитым строчкам:

Уронили Мишку на пол,
Оторвали Мишке лапу.
Все равно его не брошу -
Потому что он хороший.
- Когда из домашней сочинительницы стихов Агния Барто стала поэтессой?

Ее вступление в большую литературу началось с курьеза: на выпускном вечере в хореографическом училище (мама собиралась стать балериной) она, под аккомпанемент пианиста, прочла свое стихотворение "Похоронный марш", принимая при этом трагические позы. А в зале сидел наркомпрос Луначарский и с трудом сдерживался от смеха. Через пару дней он пригласил маму к себе и посоветовал ей всерьез заняться литературой для детей. Ее первая книга вышла в 1925 году: на обложке значится "Агния Барто. Китайчонок Ван-Ли".

- Но ведь девичья фамилия Агнии Львовны была Волова. "Барто" - это псевдоним?

Это фамилия первого мужа мамы, Павла Барто. Замуж мама вышла очень рано, в 18 лет, сразу после смерти своего отца. Павел Николаевич Барто был писателем; вместе с мамой они написали три стихотворения: "Девочку-ревушку", "Девочку чумазую" и "Считалочку". Но это был очень краткосрочный брак: как только родился мой братик Гарик, мама и Павел Николаевич разошлись... С моим отцом, Андреем Владимировичем Щегляевым, ученым, специалистом в области теплоэнергетики (один из самых авторитетных советских специалистов по паровым и газовым турбинам. - Прим. авт. ) мама прожила вместе до последних дней его жизни. Они любили друг друга, это был очень счастливый брак.

Большую часть жизни Агния Барто жила в писательском доме в Лаврушинском переулке, в квартире, где мы сейчас беседуем. Каким был ваш домашний уклад?

Ко времени переезда в эту квартиру семья наша имела такой состав: папа, мама, бабушка Наталья Гавриловна (папина мама) и мы с братом Гариком. Для нас с братом также была взята няня Домна Ивановна: она приехала из деревни в Москву на заработки, жила вместе с мамой, вместе с ней перешла в новую семью, где потом родилась я. Домна Ивановна прожила у нас всю жизнь, она была членом нашей семьи (своей у нее не было) и умерла тут в соседней комнате...

Писать, читать и считать меня научила бабушка Наталья Гавриловна Щегляева. Она была очень образованна, преподавала французский язык в гимназии. Так что в школу я пошла сразу во второй класс. Но это произошло уже в эвакуации в Свердловске.

"ПОСЛЕ СМЕРТИ СЫНА МАМА СТАЛА ЕЗДИТЬ ПО ДЕТСКИМ ДОМАМ"

- Во время войны Агния Барто продолжала писать детские стихи?

Да, и читала их по радио, в госпиталях, школах... Вместе с прочими писательскими семьями мы должны были быть эвакуированы. Но мама и представить себе не могла, что останется в тихой гавани, хотела прорываться на фронт, а если не получится, остаться в Москве и работать на радио. Но моего отца командировали на электростанцию на Урал, и он перевез в Свердловск всю семью. Оттуда мама часто ездила в Москву, чтобы записывать выступления на Всесоюзном радио. Останавливалась всегда в нашей московской квартире. Была здесь, когда бомба упала в соседнее здание художественной школы.

Во время войны добраться из одного города в другой было делом сложным. По железной дороге шли эшелоны, но о конечном пункте их назначения никто наверняка не знал. Один раз мама возвращалась из Москвы. В вагон зашел солдат и закричал: "Где писательница?!". Мама отозвалась и узнала, что эшелон меняет направление. "На повороте поезд замедлит ход, вот и прыгайте", - сказал солдат. Мама везла в Свердловск валенки папе и - вместо чемодана - шляпную коробку, привезенную из Парижа. Что делать?! Надо прыгать. Мама надела валенки, прыгнула, покатилась вниз по насыпи, а вслед красноармеец бросил ее шляпную коробку.

Мама все время рвалась в действующую армию. И, в конце концов, добилась своего: ее командировали на месяц. На фронте мама писала листовки и читала бойцам детские стихи. Она вспоминала потом, что солдаты плакали, слушая стихи, ведь они напоминали им о детях.

Война не обошла нас стороной. В дни Победы случилось несчастье - погиб мой брат Гарик. Это был несчастный случай. Гарик катался на велосипеде, здесь, в Лаврушинском переулке в Москве. Его сбила машина, за рулем которой была женщина.

Гарик был добрым, общительным и очень талантливым мальчиком: сочинял музыку, в Свердловске занимался в композиторском классе. Брат всегда принимал меня играть в свои мальчишеские игры, хотя у нас была приличная разница в возрасте - восемь лет. После войны Гарик поступил в Авиационный институт в Москве. Когда случилась трагедия, ему как раз исполнилось 18 лет... Мама так и не смогла свыкнуться с горем...

Как вы думаете, повлияла ли смерть сына на то, с каким энтузиазмом Агния Барто разыскивала потерянных в годы войны детей?

На какое-то время после смерти Гарика мама замкнулась, ушла в себя. А потом стала очень активно ездить по детским домам. А в 1947 году она написала поэму "Звенигород": в ней шла речь о детях, оставшихся без родителей во время войны и воспитывавшихся в детских домах. Через несколько лет произошла замечательная история: "Звенигород" попал в руки женщине, которая искала свою дочь - той было восемь лет, когда она пропала. И вот эта женщина, уборщица из Караганды, прочтя стихи, стала надеяться, что ее дочка тоже выросла в таком вот детском доме, описанном в книге. Она прислала маме письмо, та связалась со специальным отделом милиции, который разыскивал людей, и через несколько месяцев девочку, которой было уже 18 лет, нашли!

Журнал "Огонек" и многие газеты рассказали, как воссоединилась семья. И люди стали писать маме в надежде, что она сможет помочь. Родители искали детей, дети родителей, сестры братьев. Многие дети во время войны терялись совсем маленькими, они не могли назвать свои имена и фамилии, им давали новые имена. Но мама, зная способность детей запоминать острые моменты жизни, решила свой поиск построить именно на них. Так родилась передача "Найти человека", которая выходила в течение девяти лет на радио "Маяк".

Все эти девять лет к нам домой приходило по 70-100 писем каждый день! Иногда на них был такой адрес: "Москва, писательнице Барто". В коридоре стояла гора чемоданов с письмами, один на другом. Мама читала их с утра до поздней ночи. Если данных было достаточно для организаций, которые занимались поиском, она передавала письма им. А сама бралась за безнадежные случаи! Она всегда искала "путеводную нить" - эпизоды, которые могли бы вспомнить и ребенок, и его семья. Например, малыша в детстве сильно клюнул голубь или брат вырвал сестре зуб, привязав его ниточкой, - зуб вырвали, а мальчик упал. Эти истории яркие, очень индивидуальные, их невозможно забыть!..

Встречи происходили здесь. Иногда люди приходили сразу к нам, рассказывали свои истории. Мама их выслушивала все: она не могла отказать. Но она никогда не плакала. Мама вообще плакала очень редко... Она не плакала - она искала.

За все время, что она работала в передаче, с 64-го по 73-й годы, маме удалось соединить больше тысячи семей. Точная цифра, которую она упоминает в своей книге "Найти человека", - 927 семей. Еще много лет у нас в коридоре высилась гора чемоданов с письмами. Только недавно я передала их в архив.

"СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ МОГ ПОЗВОНИТЬ СРЕДИ НОЧИ: "Я НАПИСАЛ НОВЫЕ СТИХИ! CЕЙЧАС ПРОЧТУ!"

- Как Агнии Львовне - взрослому человеку - удавалось писать такие детские стихи? В чем был ее секрет?

Мама всю жизнь училась у детей, наблюдала за ними. Она часто пристраивалась недалеко от детской площадки, смотрела, как дети играют, слушала, о чем говорят. Так, "Дом переехал" она написала, услыхав слова маленькой девочки, смотревшей, как передвигают дом у Каменного моста.

Иногда мама работала под прикрытием: представляясь сотрудником районо, садилась за последней партой в классе и слушала, о чем говорят дети. Правда, однажды ее рассекретила девочка-первоклассница: "Вы в районо работаете? А раньше работали писательницей, я вас по телевизору видела".

Время от времени ее выбирали на должности в Союзе писателей, но долго она там не задерживалась, потому что была неудобным человеком. Если ее собственная позиция совпадала с директивой сверху, все шло гладко. Но когда ее мнение было иным, она отстаивала собственную точку зрения. Главным для нее было писать и оставаться собой. Она была очень смелым человеком, например, когда ее подругу Евгению Таратуту репрессировали, мама и Лев Абрамович Кассиль помогали ее семье.

Агния Барто была лауреатом Сталинской и Ленинской премий. Вашей семье полагались привилегии за эти высокие награды?

Могу сказать, что современное представление о том, что раньше государство раздавало бесплатные машины с шоферами и дачи направо и налево, не совсем верное. Мама и папа после войны ездили на машине. На одной! На выставке трофейных немецких автомобилей они купили "мерседес", одну из первых моделей с брезентовым верхом: по сравнению с ней "победа" выглядела намного более респектабельной. Потом у родителей появилась "волга".

Дача у нас была, но не государственная. Строили ее сами. Мой папа был членом-корреспондентом Академии наук, и ему выделили участок в академическом поселке. Участок выбрали самый дальний, в лесу, чтобы ничто не мешало маме во время работы. Но была проблема: вокруг дачи все время ходили лоси! И возник вопрос: опасно это или нет? Мама прочла где-то, кажется, в "Науке и жизни", как определять, опасен лось или нет. Журнал рекомендовал заглянуть лосю в глаза, и если глаза красные, лось опасен. Мы смеялись и представляли, как будем заглядывать в глаза лосю!

На даче мы сажали салатик, клубнику. Зимой ходили на лыжах. Папа снимал домашние фильмы, часто играл в шахматы с мужем Рины Зеленой (мы дружили семьями). Такого понятия, как "отпуск на даче", у мамы не было. Помню празднование их серебряной свадьбы: было весело, много гостей... А назавтра мама уже работала: это была ее потребность, состояние, которое спасало от всех жизненных невзгод.

Всякий раз, когда новое стихотворение было готово, мама читала его всем: нам с братом, друзьям, литераторам, художникам и даже сантехнику, который пришел чинить водопровод. Ей было важно выяснить, что не нравится, что надо переделать, отшлифовать. Она читала свои стихи по телефону Льву Кассилю, Светлову. Фадеев, будучи секретарем Союза писателей, в любое время, если она звонила и спрашивала: "Ты можешь послушать?", отвечал: "Стихи? Давай!".

Также и Сергей Михалков мог среди ночи позвонить маме и в ответ на ее сонно-тревожное: "Что-то случилось?" ответить: "Случилось: я написал новые стихи, сейчас тебе прочту!"... Мама была дружна с Михалковым, но это не мешало им яростно обсуждать судьбы детской литературы! По накалу страстей мы безошибочно определяли, что мама говорит с Михалковым! Трубка прямо раскалялась!

Еще мама много общалась с Робертом Рождественским. Он был обаятельнейшим человеком и очень талантливым. Однажды он пришел к нам со своей супругой Аллой. Они пили чай, потом позвонили домой, и оказалось, что заболела Катя. Они вскочили и тут же ушли. А теперь Катя известный фотохудожник, та самая Екатерина Рождественская.

- Кто еще был частым гостем в вашем доме?

Гостей всегда было много, но большинство приходило по делу, потому что мама редко праздновала даже свои дни рождения. Часто бывала Рина Зеленая: вместе с мамой они написали сценарии к фильмам "Слон и веревочка" и "Подкидыш". Помните эту знаменитую фразу героини Раневской: "Муля, не нервируй меня!"? Фильм "Подкидыш" как раз тогда снимался, и фразу эту мама придумала специально для Раневской.

Помню, однажды Фаина Георгиевна приехала к нам на дачу. Мамы не было, и мы стали ее ждать. Расстелили одеяло на траве, и вдруг откуда-то выпрыгнула лягушка. Фаина Георгиевна вскочила и больше уже не садилась. И встречи так и не дождалась. Мама потом допытывалась у меня, кто приезжал, молодая была женщина или пожилая? Я ответила, что не знаю. Когда мама рассказала Раневской эту историю, та воскликнула: "Какой прелестный ребенок! Она даже не знает, молодая я или старая!".

- Я слышала, что Агния Львовна была мастером розыгрышей, верно?

Да, она часто разыгрывала коллег по литературному цеху. Все мамины друзья - Самуил Маршак, Лев Кассиль, Корней Чуковский, Рина Зеленая - были знатоками и ценителями розыгрышей. Больше всего доставалось Ираклию Андроникову: он практически всегда попадался в сети розыгрыша, хотя был проницательным и далеко не наивным человеком. Однажды он вел телепередачу из квартиры Алексея Толстого, показывал фотографии знаменитостей. Мама позвонила ему, представилась сотрудницей литредакции и спросила: "Вот вы фотографию Улановой в "Лебедином озере" вверх ногами показываете - это что, так надо? Или, может, это у меня телевизор неисправен? Хотя все равно красиво - она же в танце и балетной пачке... Впрочем, звоню я по другому поводу: мы задумали передачу, в которой приняли участие современники Льва Толстого, хотим вас пригласить к участию... "Вы считаете, что я ровесник Толстого? - недоумевал Андроников. - Неужели я выгляжу таким в вашем телевизоре?! Похоже, его действительно нужно чинить!". - "Тогда запишите в своем блокноте: розыгрыш номер один!".

"ПРИ УПОМИНАНИИ КОРРИДЫ МАМА ВОСКЛИЦАЛА: "УЖАСНОЕ ЗРЕЛИЩЕ!"

- Правда ли, что Агния Барто была страстной путешественницей?

Мама много и охотно путешествовала, но, как правило, все ее вояжи были командировками. В свою самую первую в жизни зарубежную поездку в Испанию в 1937 году мама ездила в составе делегации советских писателей на международный конгресс. Из этой поездки она привезла кастаньеты, из-за которых даже попала в историю. В то время в Испании как раз шла гражданская война. И вот на одной из остановок у заправочной станции в Валенсии мама увидела на углу магазинчик, где среди прочего продавались кастаньеты. Настоящие испанские кастаньеты кое-что значат для человека, который увлекается танцами! Мама ведь прекрасно танцевала всю жизнь. Пока она в магазинчике объяснялась с хозяйкой и ее дочкой, послышался гул и в небе появились самолеты с крестами - в любую минуту могла начаться бомбежка! И вот представьте: целый автобус с советскими писателями стоял и ждал Барто, покупавшую кастаньеты во время бомбежки!

Вечером того же дня Алексей Толстой, говоря о жаре в Испании, как бы между прочим спросил маму, не купила ли она еще веер, чтобы обмахиваться во время следующего налета?

А в Валенсии мама впервые в жизни решила своими глазами посмотреть на настоящую испанскую корриду. С трудом достала билет на верхнюю трибуну, на самом солнцепеке. Бой быков, по ее рассказу, зрелище невыносимое: от зноя, солнца и вида крови ей стало плохо. Двое сидящих рядом мужчин, испанцев, как она ошибочно полагала, на чистом русском языке сказали: "Этой иностранке дурно!". Едва ворочая языком, мама пробормотала: "Нет, я из деревни...". "Испанцы" оказались советскими летчиками, они помогли маме спуститься с трибуны и проводили ее до гостиницы. С тех пор всякий раз при упоминании корриды мама неизменно восклицала: "Ужасное зрелище! Лучше бы я туда не ходила".

- Судя по вашим рассказам она была отчаянным человеком!

Эта отчаянность, смелость сочеталась в ней с удивительной природной застенчивостью. Она так никогда и не простила себе, что когда-то не решилась заговорить с Маяковским, который был кумиром ее молодости...

Знаете ли, всякий раз, когда маму спрашивали про "переломный момент в жизни", она любила повторять, что в случае с ней был "переломный вечер", когда она нашла кем-то забытую книжку стихов Маяковского. Мама (она была тогда подростком) прочла их залпом, все подряд, и была так вдохновлена прочитанным, что тут же на обороте одной страницы написала свое стихотворение "Владимиру Маяковскому":

... Я бью тебе челом,
Век,
За то, что дал
Владимира.
Маяковского мама впервые увидела на даче в Пушкино, откуда она ходила на Акулову гору играть в теннис. И вот однажды во время игры, уже подняв руку с мячом для подачи, она так и застыла с поднятой ракеткой: за длинным забором ближайшей дачи стоял Маяковский. Она сразу узнала его по фотографии. Оказалось, что он здесь живет. Это была та самая дача Румянцева, где он написал стихотворение "Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче".

Мама зачастила на теннисную площадку на Акулову гору и не раз видела там Маяковского, вышагивавшего вдоль забора и погруженного в свои мысли. Ей безумно хотелось подойти к нему, но она так и не решилась. Она даже придумала, что скажет ему при встрече: "Вам, Владимир Владимирович, не нужны никакие вороньи кони, у вас - "крылья поэзии", но так никогда и не произнесла этой "ужасной тирады".

Через несколько лет в Москве был впервые устроен праздник детской книги: в Сокольниках писатели должны были встретиться с детьми. Из "взрослых" поэтов на встречу с детьми прибыл только Маяковский. Маме посчастливилось ехать с ним в одной машине. Маяковский был погружен в себя, не разговаривал. И пока мама думала, как бы ей поумнее начать разговор, поездка подошла к концу. Мама так и не поборола своего трепета перед ним и не заговорила. И не задала так мучившего ее тогда вопроса: не рано ли ей пробовать писать стихи для взрослых?

Но маме повезло: после выступления перед детьми в Сокольниках, спускаясь с эстрады, Маяковский невольно дал ответ на мучившее ее сомнение, сказав трем молодым поэтессам, среди которых была и мама: "Вот это аудитория! Для них надо писать!".

- Удивительная история!

Они часто случались с мамой! Помню, она рассказывала, как однажды возвращалась от друзей с дачи в Москву в пригородном поезде. И на одной станции в вагон зашел Корней Иванович Чуковский! "Вот бы прочитать ему свои строчки!" - подумала мама. Обстановка в вагоне показалась ей малоподходящей, но соблазн услышать, что скажет о ее поэзии сам Чуковский, был велик. И как только он устроился на скамейке рядом, она спросила: "Можно я прочту вам стихотворение? Очень короткое...". - "Короткое - это хорошо. - И вдруг на весь вагон произнес: - Поэтесса Барто хочет прочесть нам свои стихи!". Мама растерялась и стала отнекиваться: "Это не мои стихи, а одного мальчика пяти с половиной лет...". Стихи были про челюскинцев и так понравились Чуковскому, что он записал их в свой блокнот. Через пару дней в "Литературной газете" вышла статья Чуковского, в которой он приводил эти стихи "мальчика" и искренне хвалил.

"МАМА ИНОГДА ДАЖЕ НЕ ПОМНИЛА, В КАКОМ Я КЛАССЕ"

- Татьяна Андреевна, мы все знаем Агнию Барто - поэтессу. А какой она была мамой?

Пирогов не пекла - постоянно была занята. От мелочей быта ее старались ограждать. Но во всех крупномасштабных домашних акциях, будь то семейное торжество или строительство дачи, мама принимала активное участие - она была у руля. А если, не дай Бог, заболевал кто-нибудь из близких, всегда была рядом.

Училась я хорошо, и в школу родителей не вызывали. На родительские собрания мама никогда не ходила, иногда даже не помнила, в каком я классе. Она считала, что афишировать в школе факт, что я дочка известной писательницы, неправильно.

- Как мама отнеслась к вашему решению стать инженером?

Я не гуманитарий по складу. Неинженерные варианты в моем случае даже не обсуждались. Я окончила Энергетический институт и всю жизнь работала в Центральном НИИ Комплексной автоматизации: я кандидат технических наук, была заведующей лабораторией, ведущим инженером.

Помню, когда я училась в институте, случилась комичная история. К нам приехала профессор домашнего хозяйства из Финляндии изучать семьи советских людей. В общежитии она уже была, в семье рабочего была и хотела посетить семью профессора. Для примера выбрали нашу.

Мама устроила большую уборку: "свистать всех наверх", как говорится. Няня Домна Ивановна испекла очень вкусные пироги, купили икру и крабов... Но на "допросе" мы стали засыпаться: вопросы были сложными. "Сколько в один сезон на молодую девушку (то есть на меня. - Т. Щ. ) тратится на наряды?". А мы носили платья годами! На счастье, как раз перед этим мама купила мне два летних платья, которые мы тут же стали демонстрировать, с трудом припоминая, сколько они стоили.

Особое впечатление на профессора произвело следующее: дело в том, что я очень любила институт, училась взахлеб, не думая про обеды дома. Обычно я говорила: "Я в столовой пообедала, там прекрасно кормят". А на деле как выглядело? "Суп из диафрагмы". Вы себе представляете? Из пленки, которая отделяет легкие от остальных органов! Но я была молода, и "суп из диафрагмы" меня вполне устраивал. И вот когда финка стала восхищаться нашим столом, мама серьезно говорит: "А дочь предпочитает питаться в студенческой столовой!". Профессор домашнего хозяйства была сражена! Она решила, что там ее ждет что-то невероятное по части гастрономии. На следующий день профессор вызвалась сходить в студенческую столовую, где "так прекрасно кормят". Еще через день директора столовой уволили...

- Любопытно, Агния Львовна посвящала свои стихи кому-то из домашних?

Стихотворение про ершей она посвятила старшему внуку, моему сыну Владимиру. "Мы не заметили жука" - моей дочери Наташе. Я не уверена, что цикл стихов "Вовка-добрая душа" - тоже посвящение Владимиру, хотя это имя очень часто встречается в ее стихах той поры. Мама часто читала Володе стихи, показывала ему рисунки художников к своим книгам. Они даже вели серьезные литературные разговоры. А еще она учила Володю танцам. Он очень хорошо танцевал, чувствовал ритм, но в хореографическое училище не пошел: стал математиком и нашел себя в школе, став учителем математики.

Свою правнучку Асю она видела только раз: малышка родилась в январе 1981 года, а 1 апреля 1981-го мамы не стало... Она до конца жизни была очень энергичной, ездила в командировки, даже в пожилом возрасте играла в теннис, танцевала. Помню ее, танцующей на своем 75-летии... А через месяц ее увезли в больницу, как думали сначала, с легким отравлением. Оказалось - инфаркт. В последний день марта маме стало как будто легче, она просила перевести ее в палату с телефоном: мол, так много дел и забот! Но на следующее утро ее сердце остановилось...

Барто Агния Львовна (1906 ─1981) – советская поэтесса и писательница, сочиняла произведения для детей, писала сценарии к кинофильмам, работала ведущей на радио.

Детство

Агния Барто (в девичестве фамилия Волова) появилась на свет 17 февраля 1906 года.
Её родители были образованными еврейскими людьми. Папа, Лев Николаевич Волов, трудился ветеринарным врачом. Мама, Мария Ильинична Волова (девичья фамилия Блох), вела домашнее хозяйство и воспитывала дочь. Родители познакомились и поженились в прибалтийском городе Ковно.

Дядя Агнии, брат матери Блох Григорий Ильич, был знаменитым фтизиатром и врачом-отоларингологом, директором Ялтинской клиники института туберкулёза. Он увлекался написанием детских просветительских стихов, возможно, в своего дядю и пошла племянница.

Агния родилась в Москве, здесь же прошли её детские и юные годы. С особенной теплотой она всегда вспоминала отца. Лев Николаевич слишком любил свою профессию ветеринарного врача, часто доводилось ему по долгу службы уезжать в Сибирь. Но когда он был дома и проводил уютные вечера с дочкой, то читал ей произведения своего любимого И. А. Крылова, почти все его басни он знал наизусть.

Отец любил литературу и прививал эту любовь дочери Агнии с ранних лет. Брал книгу Л. Н. Толстого со шрифтом покрупнее, показывал дочке буквы, учил читать. Этим писателем он особенно восторгался, постоянно перечитывал все его сочинения. А первым серьёзным подарком отца дочери стала книга «Как жил и работал Лев Николаевич Толстой».

Маму свою поэтесса позднее вспоминала как женщину ленивую и капризную. Если матери предстояло заняться делами, которые были ей неинтересны, то она всегда откладывала их на послезавтра, ей казалось, что это ещё очень далеко.

Всё детство Агнии Барто прошло, как подобало в те времена обеспеченной интеллигентной семье, с няней, приехавшей из деревни; ─ гувернанткой, говорившей на французском языке; обедами с ананасовым десертом по воскресеньям.

Обучение

Агния получила начальное образование дома, руководил им отец, он обожал искусство и мечтал, чтобы дочь стала знаменитой балериной. Она прилежно занималась танцами долгое время, но особенного таланта в этом деле не проявлялось.

А вот писать стихи девочка начала с ранних лет. Обучаясь в гимназии, Агния и её подружки увлекались поэзией Ахматовой, сами пробовали писать. Но получалось не у всех. А у Агнии выходило, причём неплохо. Тем не менее занятия балетом она не бросала, училась и в гимназии, и в балетной школе.

Первым слушал и критиковал Агнию папа. Здесь он проявлял всю свою строгость, требовал, чтобы дочь выражалась правильно и соблюдала стихотворные размеры. А у юного дарования, как будто нарочно, постоянно в строчках менялся размер, отец называл это упрямством с её стороны. Но через много лет именно смена размера и станет отличительной чертой поэтических произведений Агнии Барто.

Революция и гражданская война на жизни юной девушки особо не отразились, она продолжала жить в своём мире стихов и балета. Позднее кто-то скажет о Барто: «Она пришла в литературу на пуантах» .

После гимназии Агния поступила в хореографическое училище, которое окончила в 1924 году. Было голодно, и в пятнадцатилетнем возрасте, наряду с учёбой, девушке пришлось устроиться на работу в магазин «Одежда». Работающим давали селёдочные головы, а из них можно было варить суп.

Перед выпускными зачётами она особенно волновалась, ведь после них предстояло начинать карьеру в мире балета, да к тому же на экзамен приехал сам нарком просвещения Луначарский. Программа состояла из выпускных экзаменов и концерта, который подготовили ученицы училища. Нарком просмотрел все экзаменационные выступления, остался и на концерт.

И вот на сцену вышла юная красивая черноглазая девушка и прочитала свои собственные юмористические стихи под названием «Похоронный марш». Ей при этом аккомпанировал пианист, а сама Агния принимала трагические, но в тоже время смешные позы. Луначарскому понравились стихи, он еле сдерживал смех, а через некоторое время Агнию попросили зайти в Наркомпрос. С ней встретился Луначарский и заявил, что девушка создана для того, чтобы сочинять веселые стихи. Именно в тот момент такие слова показались ей оскорбительными, ведь в юном возрасте мечтаешь писать о любви, а не слыть поэтом-комиком.

Поэтому юная, высокая и изящная девушка устроилась в московский театр, где около года проработала в балетной труппе.

Творческий путь

Однако Луначарский оказался прав: каким-то образом ему удалось рассмотреть в юной балерине задатки великого поэта.

И уже в 1925 году вышла в свет первая книга Агнии Барто «Китайчонок Ван Ли», за ней последовал сборник стихов «Мишка-воришка». Ей было всего 19 лет, когда она попала в мир, о котором мечтала юной гимназисткой, ─ в мир поэзии Серебряного века.

Агния довольно быстро стала популярной, однако этот факт никак не прибавил ей смелости, она была крайне застенчивой. Барто обожала творчество Маяковского, но когда ей представился шанс встретиться с поэтом, то так и не набралась храбрости к нему подойти и завести разговор. А когда решилась прочитать свой стих Корнею Чуковскому, то сказала, что автором является пятилетний мальчик. Возможно, именно застенчивость помогла Барто прожить жизнь, не имея врагов. Она никогда не строила из себя личность умнее, чем есть на самом деле, не ввязывалась в окололитературные склоки и всегда отдавала себе отчёт в том, что ещё многому предстоит научиться в жизни.

Детские стихи как будто лились из неё рекой, один за другим выходили сборники:

  • «Мальчик наоборот»;
  • «Игрушки»;
  • «Братишки»;
  • «Снегирь».

В 1947 году увидела свет её поэма «Звенигород», где Агния Львовна рассказывала о детках, потерявших во время войны родителей. Поэтесса посещала детский дом в Подмосковье, беседовала с детьми, которые рассказали ей о том, как жили до войны, кем были их родители. Все эти детские воспоминания и вылились в поэму, которой было уготовано особое предназначение.

Когда поэму «Звенигород» уже читала вся страна, Агнии Львовне пришло письмо от женщины, которая потеряла в начале войны дочь. Некоторые фрагменты, отображённые в поэме из детских рассказов, показались женщине знакомыми, и у неё затеплилась надежда, что в том детском доме Агния Барто общалась с её дочерью. На самом деле так и произошло: мама и дочка встретились после 10 лет разлуки благодаря поэме «Звенигород».

Об этой истории писали советские журналы и газеты, а Агнии Барто стали идти письма от людей, потерявших во время войны своих родственников. Так родилась идея передачи «Найти человека», которую Агния Барто в течение 9 лет вела на радиостанции «Маяк».

Агния Барто – единственная детская поэтесса, которая своими стихами разговаривает с детишками на их родном языке, как будто ровесница. Очень лёгкий у неё стиль. И недаром «Наша Таня громко плачет», «Идёт бычок, качается», «Уронили мишку на пол» присутствуют в жизни каждого ребёнка, как первые шаги и слова, как первая учительница и школьный звонок. Она – первый писатель, с которым знакомится ребёнок, а потом, вырастая, непременно знакомит с её стихами своих детей и внуков.

Барто также написала сценарии к таким известным картинам, как:

  • «Подкидыш» (1939);
  • «Слон и верёвочка» (1945);
  • «Алёша Птицын вырабатывает характер» (1953);
  • «10000 мальчиков» (1961).

Творчество Агнии Барто было заслуженно отмечено правительством.

В 1950 году за книгу «Стихи детям» она получила Сталинскую премию, а в 1972 году за сборник «За цветами в зимний лес» Ленинскую премию.

Война

Барто очень много выезжала за границу с советскими делегациями. В 1937 году ей довелось побывать в Испании, где уже шла война. Её глазам предстала страшная картина: разрушенные дома и осиротевшие дети. Особенно потрясла Агнию женщина-испанка, которая хотела показать ей фото своего сыночка, но постоянно закрывала его личико большим пальцем, объясняя это тем, что малышу оторвало голову снарядом. Своей подруге Агния написала тогда в письме: «Как и какими словами можно описать чувства матери, которая пережила своё дитя?» А через несколько лет на этот жуткий вопрос ей придётся ответить самой…

А в самом конце 30-х годов она поехала в Германию, своими глазами увидела эту опрятную как будто игрушечную страну, белокурых девочек-немок в платьицах с фашисткой свастикой, услышала нацистские лозунги и поняла, что война немцев с Советским Союзом неизбежна.

Когда началась война, Агния Барто не собиралась эвакуироваться из Москвы. Она хотела работать на радио и вносить хотя бы какой-то малый вклад в общую победу над фашистами.

Но её второго мужа Андрея Владимировича отправили на Урал как специалиста по электростанциям. Он забрал с собой семью – Агнию Барто с двумя детьми. Оттуда поэтесса часто ездила в столицу, делала записи для Всесоюзного радио, читала свои детские стихи. Здесь она останавливалась в своей московской квартире, и один раз в момент нахождения в ней, в соседний дом попала бомба и разрушила его на глазах у Агнии.

Она постоянно просилась в действующую армию и к концу войны добилась своего. На один месяц Агния Барто была командирована на фронт, где читала бойцам листовки со своими детскими стихами. А они, повидавшие виды мужчины, у которых на глазах каждый день были кровь и смерть, слушали поэтессу и плакали, ведь её стихи напоминали им о детях.

Личная жизнь

Первый раз Агния вышла замуж очень рано, в 18 лет. Недавно у неё случилось горе, умер отец. И, возможно, первый супруг в какой-то мере занял в её жизни образовавшуюся пустую нишу.

Павел Николаевич Барто был писателем, и вместе они сочинили три произведения: «Девочка чумазая», «Считалочка» и «Девочка-ревушка».

Но брак оказался не на всю жизнь. В 1927 году у супругов Барто родился мальчик Эдгар, которого они ласково всегда звали Гариком, а через шесть лет Агния и Павел развелись. Быть может, этот брак оказался слишком ранним, а возможно, причиной расставания стал профессиональный успех поэтессы, который Павел Барто никак не хотел воспринимать.

Она ушла к мужчине, который оказался её второй половинкой, предназначенной судьбой, ─ Андрею Владимировичу Щегляеву. Он был довольно известным энергетиком и входил в число лучших специалистов СССР по газовым и паровым турбинам. На тот момент он работал деканом на энергомашиностроительном факультете Московского энергетического института. Про него говорили, что это самый красивый декан в Советском Союзе.

В их доме частенько собирались писатели и актёры, музыканты и режиссёры. Абсолютно неконфликтная Агния буквально притягивала людей разного вида творчества. Среди близких подруг Агнии Барто были Рина Зелёная и Фаина Раневская.

Агния с Андреем очень любили друг друга и прожили счастливую жизнь, в браке родилась девочка Татьяна, которая сейчас является главной хранительницей наследия поэтессы.

Детей Гарика и Таню воспитывала няня Домна Ивановна, та самая из деревни, которая когда-то приехала в Москву на заработки и попала в дом Воловых к маленькой девочке Агнии. До конца дней она жила потом с Агнией Львовной и её семьёй, даже когда дети стали взрослыми, помогала вести домашнее хозяйство и стала почти членом их дружной семьи (своих мужа и детей у няни Домны Ивановны не было).

4 мая 1945 года у Агнии Барто случилось непоправимое горе. Была солнечная и яркая весна, вся страна с нетерпением ждала победу. Сын Гарик, семнадцатилетний замечательный мальчишка, вернулся со школы раньше обычного. Няня Домна Ивановна немного запаздывала с обедом, и мальчик решил покататься на велосипеде. Выехавший из-за угла грузовик сбил Гарика, он упал, ударился виском о бордюр и мгновенно умер.

Не стало любимого, такого красивого и ласкового сыночка, неимоверно способного в науках и музыке. Агния полностью погрузилась в себя, для неё перестали существовать еда, сон, разговоры да и вообще весь окружающий мир. Мимо неё прошёл день Победы, которого она ждала очень сильно. Вспомнила ли она в те дни женщину-испанку, смогла ли найти слова, чтобы описать чувства матери, потерявшей сына?

Всю дальнейшую жизнь она полностью посвятила любимому мужу, дочери и внукам, и, конечно же, детям, для которых писала стихи.

В 1970 году врачи диагностировали онкологическое заболевание у супруга Андрея Владимировича, опять Агния Барто теряла самое ценное в жизни. Она прожила дольше мужа на 11 лет, скончалась 1 апреля 1981 года. Её похоронили в Москве на Новодевичьем кладбище.

Дочь Татьяна пошла по отцовским стопам, окончила энергетический институт, кандидат технических наук.

Агния Львовна Барто родилась 4 (17) февраля 1906 г., в Москве, в интеллигентной семье. Начальное образование будущий литератор получила на дому. Затем ее отдали на обучение в гимназию. Одновременно юная Агния посещала хореографическое училище. Первые стихи “родились” примерно в это же время.

В 1924 г. Барто закончила училище и осталась в балетной труппе. Там она проработала до 1925 г.

Начало творческого пути

Барто Агния Львовнаеще в юности обратила на себя внимание наркома просвещения А. В. Луначарского. Посетив показательный концерт выпускников хореографического училища в 1924 г., он был восхищен ее профессиональным исполнением стихов. Высказав свое восхищение, нарком пригласил девушку к себе в наркомат. Там состоялась беседа, в ходе которой Луначарский убедил Барто в том, что ей необходимо развивать свой талант.

Расцвет литературного творчества

Сборник “Стихи детям” вышел в 1949 г. Сборник “За цветами в зимний лес” – в 1970 г.

В 1976 г. вышла книга “Записки детского поэта”.

Агния Барто внесла свой вклад в советский кинематограф. Совместно с Р. Зеленой в 1939 г. она написала сценарий для х/ф “Подкидыш”. В 1949 г. был написан сценарий “Слон и веревочка”, 1953 г. – “Алеша Птицын вырабатывает характер”, в 1961 г. – “10000 мальчиков”.

Общественная деятельность

В 1930 г. в “Литературной газете” появилось письмо, подписанное А. Барто. В этом письме автор выступал против другого известного детского писателя, К. И. Чуковского . В детских сказках Чуковского была усмотрена “антисоветчина”.

В 1944 г. Чуковский получил выговор от своих коллег из Союза писателей. Литераторы во главе с Барто твердо попросили писателя не писать более “несуразного шарлатанского бреда”.

С осени 1965 по февраль 1966 г. Барто принимала активное участие в процессе писателей Ю. М. Даниэля и А. Д. Синявского. Они также обвинялись Барто в “антисоветизме”.

В 1974 г. по настоянию А. Барто из Союза писателей была исключена дочь К. Чуковского, Л. Чуковская. Вплоть до 1987 г. на ее публикации в Советском Союзе был наложен запрет.

Смерть

Личная жизнь

От первого брака у А. Барто был сын Эдгар, родившийся в 1927 г. 5 мая 1945 г. он погиб, попав под колеса грузовика.

Вторым супругом поэта был А. В. Щегляев, член-корреспондент АНССР. Их дочь, Т. А. Щегляева, является кандидатом технических наук.

Другие варианты биографии

  • В дате рождения Агнии Барто имеется путаница. “Официально” она родилась в 1906 году, но исследователи полагают, что это произошло двумя годами позже. Путаница возникла из-за того, что Барто, рано познавшая нужду и голод, хотела устроиться на работу, но ей для этого “не хватало” пары лет. Поэтому она подделала свои метрики.
  • В юности Барто влюбилась сперва в стихи В. В. Маяковского , а потом и в него самого. Она так и не осмелилась признаться ему в своих чувствах. Они часто встречались, но Маяковский никогда не узнал о любви Барто. Однажды он обмолвился, что писать нужно для детей. Агния так и поступила.
  • Барто редко посвящала произведения родным детям. Она предпочитала искать своих героев в пионерских лагерях и школах. Но знаменитое стихотворение “Наша Таня громко плачет” было посвящено дочери поэта, Татьяне.
  • В 1937 г. А. Барто принимала участие в международном конгрессе, который проходил в Испании во время Гражданской войны. Отчего-то шум взрывов натолкнул поэта на приобретение кастаньет. Не обращая внимания на непростую обстановку в городе, Барто добралась до магазина и совершила покупку.
  • Этот поступок послужил основанием для шуток А. Толстого . Он периодически интересовался у своей коллеги, не планирует ли она приобрести веер для обмахивания во время очередных налетов.
  • Во время Великой Отечественной войны семью Агнии Барто эвакуировали в Свердловск. Там ей пришлось освоить профессию токаря. Она работала наравне с теми, кто давно уже стоял у станка. За трудовые подвиги во время войны ей была присвоена премия. Но Барто отказалась от денег, пожертвовав их на строительство танка.
Поделитесь с друзьями или сохраните для себя:

Загрузка...